«Я чувствовал себя обязанным делать то, что мог...»

«Я чувствовал себя обязанным делать  то, что мог...»

Этой публикацией мы открываем серию интервью с ветеранами ВОВ и тружениками тыла, опекаемыми Свято-Казанским храмом.

Николай Иванович КЛЕМЕНОВ

О довоенном детстве:

Родился Николай Иванович в ст.Цимлянской, но с 1934 г. жил в Ростове. В школу пошел тоже тут, в областном центре. Как и все мальчишки, шалил, баловался, но учился прилежно и старательно.

Занимался в юношеской самодеятельности. Одно из самых сильных впечатлений довоенной поры:

– Нас приглашали выступать перед начальством Северо-Кавказского военного округа. Кто-то играл, кто-то пел. А те, перед кем выступали мы выступали, были вскоре арестованы. И только когда началась война все поняли: командовать фронтами не кому, неоправданные потери объясняются тем, что с лучшими военными расправились.

Ещё запомнилась детская травма. С мальчишеской беззаботностью прыгал с брёвен, располагавшихся за домом, получил травму правой руки, но легко обошлось – сходили в поликлинику, перевязали, вскоре всё зажило.

До войны Николай Иванович успел окончить 8 классов средней школы.

Одна из сцен начала войны сильно врезалась в память:

– Немцы уже заняли Ростов, и, как сейчас помню, я стою за домом, где у нас отхожее место и лестница на чердак. Вдруг смотрю, наши самолёты налетели, рев моторов, страх... И стали бомбить территорию.... А дело всё в том, что рядом, в одной из пятиэтажке напротив нас, располагался немецкий штаб. Понимая, что надо спасаться, мы с мамой поехали в ст.Цимлянскую к родственникам.

О жизни в ст.Цимлянской:

Мама с другими женщинами стала работать на сортировке зерна. Одни мололи, другие подвозили зерно для помола в тачках. Сейчас и не верится, но я-то знаю, что там в тачках до 100 кг зерна было. Женщины самоотверженно работали.

И вот ещё одно похожее воспоминание Николая Ивановича той поры – поры самого начала Великой Отечественной:

– Однажды налетели немецкие самолёты, стали сбрасывать бомбы – фугасные и зажигательные. Я – 13-летний подросток. В тот дом, где мы тогда находились, попала зажигательная. Мы выбросили её, но вспыхнул пожар. Была паника и крики, кое-что из документов успели схватить, выбежали оттуда, а в подвальном помещении пол был как сплошная грязная лужа, похоже на свинарник, и всё крутило волнами от случившегося взрыва. Когда выползли из укрытия, поднялись на 2-й этаж нашего кирпичного здания. Я задремал, было страшно и одолевала усталость. Вдруг слышу сквозь сон, что меня кто-то толкает. Поднимаю глаза, смотрю – стоит младший лейтенант, а с ним трое солдат. Оказалось, они вырвались из немецкого окружения, и хотят пробиться к своим. Я вскочил и ненадолго вышел с ними.

Вот мы выходим и видим: над берегом Дона растёт высокий камыш, заросли всё закрывали сплошной полосой, и за этим камышом не видно, кто идет, кто пробирается, где свои, а где враг мог прятаться. Я проводил их и вернулся домой.

А тут как раз немцы проехали, заглядывают в дома, останавливаются, им женщины выносят яйца, молоко – что у кого было. Как говорится, берите, но только нас не троньте. Дома меня снова нега одолела, залез я на лежанку, опять заснул. И опять слышу сквозь сон, что меня кто-то толкает.

Смотрю – опять стоит лейтенант и возле него два человека. У одного из этих двух выпирает живот – оказалось, он выносил полковое знамя, спрятанное от немцев. Тут я решился пройти с ним метров пятьсот, но вернулся потом, а эти трое дальше пошли. Было жарко, я был уставший, а у дома стояли снопы соломенные, положенные на высоту – шалашик такой своеобразный, я туда залез и снова заснул, а мама в то время была неподалёку с остальными женщинами, трудилась.

Чувствую – кто-то меня тащит с этих снопов и кричит: «Партизан, партизан!». И давай мне два ствола в грудь! Мама и соседи подбежали, кричат, что я не партизан. «Это ребенок, не трогайте его!» – раздаётся возле меня. Тут мама снимает золотое кольцо и отдаёт румыну. Фашисты и ещё что-то потребовали, но успокоились в конце и уехали. Румын остановил это дело.

Было ли страшно?! Понимал ли, что жизнь могла враз оборваться?! Да, было, да, понимал. Но паники не было, всё же юные годы давали знать о себе.

О возвращении в Ростов-на-Дону:

Через некоторое время мы искали возможность вернуться в Ростов. Немцы опять собирали «дань», ходили по району, выискивали, чтоб прибрать к рукам. Мама и её соработницы набрали арбузов, и ещё какую-то драгоценность мама решила отдать – не помню уже, что. Нам же важно было, чтобы нас, мирных, взяли и довезли, а ведь у немцев машины были. Так в Ростове снова и оказались, таким непростым способом.

О дальнейшем пребывании в Донской столице Николай Иванович вспоминает:

– После прибытия начались бомбёжки. Каждый день налетали самолеты. Немцы пытались уничтожить штаб, располагавшийся недалеко от Театральной площади. Отца рядом не было, он был начальником снабжения артели, часто ездил по командировкам, часто бывал в Сибирь, добывал материалы для работы артели. И кстати, он не был членом партии. Со мной только мама всегда рядом была в те годы.

Было страшно, но мы выжили. А когда наши только освобождали Ростов, ходил неоднократно с ведрами на Дон, один раз попал под обстрел. Слава Богу, только разлил воду, сам остался живой.

О разрывистой учебе и о службе по разминированию объектов:

Но не одни военные моменты составляли будни тогдашней молодёжи. Надо было думать и о дальнейшей учёбе, ведь стране нужны были грамотные, владеющие конкретными профессиями, люди:

– Поступил я в 1943-м в училище пожарной безопасности. Поднимался очень рано и шёл через весь город. Благо, немцев мы прогнали уже. Поучился там немного, а потом приехала из эвакуации артиллеристская школа №11. Я туда документы принёс, и меня зачислили. У входа в школу был парк и там стояли орудия, и на них мы учились пользоваться всем тем, что должно было на войне пригодиться. Правда, и там я меньше года проучился.

Дальше жизнь вновь закружила Николая Ивановича. Он хотел быть ближе к фронту.

– В военкомат пришёл я сам, меня взяли на учёт. Сказали чётко: «Когда вы потребуетесь, мы вас позовём». И действительно вскоре вызвали. Поставили в цех, где ремонтировали подбитые танки. Я крутился, как мог, старался, работал. А потом на моё имя пришла заявка на учебу во 2-ое училище г. Орджоникидзе (нынешний – Владикавказ). Приехал, но попал на карантин. И вот всё ждал, что через неделю после карантина должны были направить на учебу. А тут новый пришёл приказ – расформировать училище. И меня направили теперь уже в Ставропольский военный округ, в состав охраны штаба.

Николай Иванович продолжает:

– Назрела проблема разминирования. Мирные люди, которые работали на разных хозяйственных работах, стали подрываться, так как кругом были мины. Я прошёл обучение. Дело было жизненно важное.

Подготовили нас в Ставрополе пару недель, меня даже командиром отделения назначили, стали цепью ходить для разминирования. Мы все шли в одной цепи. Идём – полтора метра с левой стороны, полтора – с правой. Мы должны были ощупать каждый клочок земли. Идём вдоль Донского канала и проверяем каждый клочок земли.

Однажды товарищ, который шёл с правой стороны, зацепил щупом за растяжку мины, она взорвалась, и ему оторвало часть пятки. А второй товарищ шёл с левой стороны, ему оторвало пальцы. Их обоих отправили в ближайший медицинский пункт, а потом в Ставропольский госпиталь.

Но выходили на разминирование снова и снова. Вижу металлический предмет – ставлю флажок. За нами шли два человека с миноискателями, они эти помеченные предметы снимали, разбирались с ними, выносили в складки местности или в старые окопы. Там их обезвреживали, взрывали.

Со мной тоже происшествие приключилось – мина рядом разорвалась. Ничего не слышал, оглох, две недели в госпитале в Ставрополе провёл, но жив и цел остался, за что слава Богу.

Потом приказами командования Николай Иванович был направлен в гаубичный полк, а еще позже – в Краснодарское артиллеристское училище (уже по окончании Великой Отечественной).

Победу встретил в Ростове, весна, по воспоминаниям нашего собеседника, была в тот год поздняя, и улицы города даже в мае были седы от выпадавшего и быстро таявшего снега.

О службе в ГДР и о выходе на «гражданку»:

После войны Н. И.Клемёнов учился по политической линии. Важная веха его дальнейшей биографии – пятилетняя командировка (с 1970 по 1975 годы) в Подздам (тогдашняя ГДР). В стране соцлагеря он служил заместителем командира полка по материально-техническому обеспечению. Там же, в Подздаме, у нашего собеседника родилась младшая дочь Елена, которую мы хорошо знаем как активную прихожанку храма, доктора филологических наук, а теперь еще и помощника благочинного по работе с молодёжью и супругу одного из наших дорогих клириков. А всего Бог наградил Николая Ивановича тремя детьми – двумя дочерьми и сыном.

«Вот это я в Дрездене, а это стоит заместитель командующего группы войск по тылу», – неторопливо комментирует свои старые снимки из памятного фотоальбома Николай Иванович.

«За период службы в ГДР я двумя медалями награждён, одна из них – за организацию тушения пожара», – продолжает он и добавляет, что каждая из множества медалей, украшающих его парадный китель, который он торжественно надевает пару раз в год (в первую очередь – 9 мая), неизменно значится в особом перечне, и у каждой своя история. Но это мол, дело долгое, не сейчас...

«Значит, обо всем этом надо узнать у дочери!» – мелькает у меня в голове.

Начало 1975 года ознаменовалось выходом на гражданскую службу, где более 30 лет Николай Иванович проработал заместителем директора Ростовского филиала Московского государственного технического университета гражданской авиации по административной-хозяйственной части.

О мыслях молодёжи военной поры и о Боге

– Ощущение смерти?! Мне кажется, нам всем некогда было об этом думать. Да, страх сопутствовал военному времени, грань между жизнью и смертью была видна. Но когда ты чувствовал себя обязанным делать для страны то, что можешь, и делал это, то все отходило на второй план.

Сталинское время – да, страшно было, в глубине понимал, что всё может быть, что сегодня всё спокойно, а завтра твоих близких приедут и заберут. И все равно детство – светлое время, плохое быстро забывалось, а доброе остается в сердце навсегда.

Сейчас многие подростки одним озабочены – как бы повеселее провести время. А наше поколение другим было.

В душе всегда верил в Господа и знал, что Он рядом. Иначе и не прошёл бы войну. И с детства я крещёный, конечно же. А вот в храм стал ходить лет 15 назад. Все началось с поездки в санаторий в Калининградскую область. Там неподалеку стоял храм прп. Серафима Саровского, который из немецкой кирхи переделывал в 90-е годы его настоятель, отец Меркурий (Иванов), а ныне – наш владыка митрополит. Я почти ежедневно приходил туда в течение отдыха в санатории. И это была точка отсчёта воцерковления.

Правнука в 2019 г. там крестили. Дочь своё служение в храме несёт, а зять – батюшка. Храм – важная часть нашей жизни.

К сказанному Николаем Ивановичем добавим: 17 декабря нашему дорогому собеседнику исполнится 95 лет. Читатели сайта благодарят Н.И. Клеменова за интересный и душеполезный разговор и молитвенно желают ему крепости душевных и телесных сил, здравия, многих и благих лет жизни!

С Н.И. Клеменовым беседовала Светлана Устименко



Ростов–на–Дону
пр. Космонавтов 16а/32а
Важная информация